Вечерело. В землянке было сильно накурено. Как всегда, каждый из партизан занимался своим излюбленным делом. Казак Щербина раскладывал на ящике из-под патронов очередной замысловатый пасьянс, бывший летчик Макеев второй раз за осень перечитывал «Бесов» Достоевского, дед Лукьян же по обыкновению своему не спеша обжигался крепким трофейным кофе и задумчиво размышляя о вечности. Остальные бойцы отряда, сбившись в одну теплую живую кучу, отсыпались после изнурительного ночного рейда.

— Ну, что, сынки, есть на свете Бог, али нет, как полагаете? — не выдержал первым старый Лукьян.

— Я думаю, что есть, — не поднимая головы отозвался Макеев. — А иначе как еще можно объяснить, что фрицы до сих пор нас всех тут не переколошматили?..

— Вот и я того же мнения, — глубокомысленно вздохнул дедок.

— Насчет чего, отец? — оторвался от карт Щербина. — Относительно Бога или же в плане фрицев?

— Дак вот, получается… и то, и другое, — уклончиво протянул старик. — Сложное это дело все же, как ни говори…

— Нету никакого Бога, папаша! — казак кинул помятую колоду в ящик и сладко потянулся. — Ни Бога… э-эх… ни черта… ни-ко-го!

— Погоди-ка, погоди, Петро, — дед Лукьян ополоснул жестяную кружку прохладной родниковой водой из котелка. — Ну, а фрицы-то… того… существуют, что ли?..

Щербина глубоко затянулся немецкой сигаретой и выпустил через нос нежные сладковатые струйки белоснежно-сизоватого дыма.

— Трудно сказать, отец… С одной стороны, вроде как существуют — мы их видим, слышим, осязаем и даже иногда обоняем…

— Насчет «обоняем» — это ты, брат, верно заметил, — хрипло встрял в беседу полусонный партизан, молодой безусый парень лет двадцати. — Вон, Егор тем летом бензовоз около Краснухино подбил… Помните, сколько труп шофера обгоревшего тогда вонял? Хорошо, хоть догадались потом в ручей скинуть…

Но Щербина словно и не слыхал слов паренька.

— … А с другой стороны, как же можно полагаться на собственные органы чувств?

— Присоединяюсь, — голос Макеева был как всегда спокоен. — Правда, по аналогии: сколько раз, бывало, в воздухе приборы ерунду показывали, самому приходилось машину сажать… Так что…

— Так что, всем отдыхать, — раздался веселый бас командира отряда майора Букреева. — Это приказ. Объективно существуют фашисты, либо же это лишь игра нашего воображения — завтра и выясним… Москва распорядилась утром взорвать мост через Быстриху. Пойдут Щербина, Макеев… и дед Лукьян. Старший — Макеев…

— Есть…

— Контрольное время — десять тридцать пять. Эшелон с бронетехникой… Задача ясна?

— Так точно…

— Ну, тогда все, хлопцы. Подниму в пять утра…

— …Вот ведь как, — расплылся в улыбке дед Лукьян, когда командир покинул землянку, — А вы говорите — нету, мол, фрицев… органы чувств… ну-ну…

— Спи, дед, — недовольно, будто от назойливой мухи отмахнулся Макеев. — Кстати, старик, с чего ты вообще взял, что мы тебе не снимся?..

Вдалеке приглушенно громыхнула тяжелая канонада. Шел второй год войны.