Вечерело. В землянке было сильно накурено. Как всегда, каждый из партизан занимался своим излюбленным делом. Казак Щербина раскладывал на ящике из-под патронов очередной замысловатый пасьянс, бывший летчик Макеев второй раз за осень перечитывал «Бесов» Достоевского, дед Лукьян же по обыкновению своему не спеша обжигался крепким трофейным кофе и задумчиво размышляя о вечности. Остальные бойцы отряда, сбившись в одну теплую живую кучу, отсыпались после изнурительного ночного рейда.
— Ну, что, сынки, есть на свете Бог, али нет, как полагаете? — не выдержал первым старый Лукьян.
— Я думаю, что есть, — не поднимая головы отозвался Макеев. — А иначе как еще можно объяснить, что фрицы до сих пор нас всех тут не переколошматили?..
— Вот и я того же мнения, — глубокомысленно вздохнул дедок.
— Насчет чего, отец? — оторвался от карт Щербина. — Относительно Бога или же в плане фрицев?
— Дак вот, получается… и то, и другое, — уклончиво протянул старик. — Сложное это дело все же, как ни говори…
— Нету никакого Бога, папаша! — казак кинул помятую колоду в ящик и сладко потянулся. — Ни Бога… э-эх… ни черта… ни-ко-го!
— Погоди-ка, погоди, Петро, — дед Лукьян ополоснул жестяную кружку прохладной родниковой водой из котелка. — Ну, а фрицы-то… того… существуют, что ли?..
Щербина глубоко затянулся немецкой сигаретой и выпустил через нос нежные сладковатые струйки белоснежно-сизоватого дыма.
— Трудно сказать, отец… С одной стороны, вроде как существуют — мы их видим, слышим, осязаем и даже иногда обоняем…
— Насчет «обоняем» — это ты, брат, верно заметил, — хрипло встрял в беседу полусонный партизан, молодой безусый парень лет двадцати. — Вон, Егор тем летом бензовоз около Краснухино подбил… Помните, сколько труп шофера обгоревшего тогда вонял? Хорошо, хоть догадались потом в ручей скинуть…
Но Щербина словно и не слыхал слов паренька.
— … А с другой стороны, как же можно полагаться на собственные органы чувств?
— Присоединяюсь, — голос Макеева был как всегда спокоен. — Правда, по аналогии: сколько раз, бывало, в воздухе приборы ерунду показывали, самому приходилось машину сажать… Так что…
— Так что, всем отдыхать, — раздался веселый бас командира отряда майора Букреева. — Это приказ. Объективно существуют фашисты, либо же это лишь игра нашего воображения — завтра и выясним… Москва распорядилась утром взорвать мост через Быстриху. Пойдут Щербина, Макеев… и дед Лукьян. Старший — Макеев…
— Есть…
— Контрольное время — десять тридцать пять. Эшелон с бронетехникой… Задача ясна?
— Так точно…
— Ну, тогда все, хлопцы. Подниму в пять утра…
— …Вот ведь как, — расплылся в улыбке дед Лукьян, когда командир покинул землянку, — А вы говорите — нету, мол, фрицев… органы чувств… ну-ну…
— Спи, дед, — недовольно, будто от назойливой мухи отмахнулся Макеев. — Кстати, старик, с чего ты вообще взял, что мы тебе не снимся?..
Вдалеке приглушенно громыхнула тяжелая канонада. Шел второй год войны.