…Через два дня в отряде неожиданно появился высокопоставленный немецкий чин. Разумеется, злейший враг партизан, гаулейтер Полесья генерал Клаус фон Краузе оказался в багряном осеннем лесу явно не по своей воле. Просто однажды утром, минуя изумлённую охрану, в его кабинет быстро вошли верзила-унтер, дедок-фельдфебель, и смуглый молодой обер-лейтенант. Пробыв там совсем немного, они вскоре так же стремительно вышли с большим шевелящимся мешком и, забросив ценный трофей на заднее сиденье «Мерседеса», спокойно отъехали от украшенного свастикой двухэтажного здания немецкой комендатуры.
В ожидании скорой отправки за линию фронта, диковинный фриц сразу же стал объектом всевозможных насмешек и, без сомнения, внёс определённое разнообразие в монотонную напряжённую партизанскую жизнь. Оставаясь под круглосуточным вооружённым присмотром, бывший закадычный друг Геринга, обладатель шикарной коллекции собранных по всей Европе картин теперь уныло чистил картошку, и с ненавистью зубрил выдержки из Полевого Устава РККА.
— Ты, милок, шкурочку-то потоньше, что ли, гони, а то не дело энто — такие вот ошмётки отшвыривать… — заботливо втолковывал жирному очкастому фашисту дед Лукьян. — Небось, у себя там, в Пруссии, всё ладненько-аккуратненько подгоняешь? Ну, тогда и тут, стало быть, не балуй! Уж я вашего брата, германца, ещё в Первую Мировую распознал, вон ведь как… Довелось маленько вшей в окопах подкормить, там-то и подпортил гляделки свои газами всякими дьявольскими… А вот скажи-ка мне, мил человек, чего боец любой армии должон опосля большой оправки сотворить?
— Такой положений… не есть… ни в один пункт устав… — запинаясь и коверкая слова, решительно возразил вспотевший от работы по кухне немец.
— Эх ты, солдатик, аника-воин… Тебе б только с кастрюлями сражаться, да с половниками воевать… До больших звёзд, вишь, дослужился, а энтого важнейшего дела-то и не разумеешь… Опосля оправки по-большому, боец должон немедля обтереть оправлялку, да шибче напялить портки, — хитро сощурившись, весело парировал никогда не унывающий дедок.